Аудерш, картинка просто супер...сижу хохочу!
спрадалжение рассказа...там уже пол-Райберта зубами скрипит...від люті й зависти...
Но, я знал о последствиях, выкладывая там текст
По данным разведки, здесь могли находиться силы русских, т.к. днём тут была поставлена большая палатка.К этой палатке абсолютно бесшумно подобрался Золльберг, и долго «слушал». Через 10 минут он приполз обратно и доложил фон Лютцову, что палатка очевидно пуста. Гражданские охранники, которые в ней располагались, в это время осуществляли обход коровников с другой стороны. Парашютисты Петерса, пробиравшиеся тут на час позже, обнаружили их уже в палатке, но смогли без помех по тихому миновать их.
Двигаемся дальше. Нас не раз заставляют залегать и заползать в полные крапивы и комаров заросли непонятные звуки ночного леса -мы не имеем права прослушать тихий разговор часовых или щелчок взводимого курка. Вот почему мы перестраховываемся, вот почему мы ползём на брюхе там, где казалось бы можно пробежать «на русский авось».
Местные комары, гады, заслуживают отдельного рассказа, т.к. немецкая кровь, очевидно, показалась им необычайно вкусной. Часть лба, не прикрытая советской пилоткой, уже опухла несколькими шишками, как и внешняя часть ладоней. Более того, эти звери пару раз умудрились «достать» меня через гимнастёрку, свитер и майку!
Итак, мы углубились в район коровников и стали двигаться параллельно им, в сторону левого фланга красных, т.к. хотели проверить район так называемого «спуска», где дорога выводила прямо к русским позициям. Пользуясь тем, что во мгле рассмотреть нас можно было только вблизи, мы осторожно ухитрились подойти почти к самому спуску. Напряжённое вслушивание принесло целую серию звуков с позиций красноармейцев –треск костра, голоса, хруст сучье в лесу совсем рядом. Мы поняли, что лезть дальше вдоль дороги – весьма опасно. Ускориться и двигаться вправо через поле в сторону редкого ельника, растущего отдельными группами деревьев перед основным массивом леса (спускающегося потом в сторону позиций РККА), нас заставила непонятная машина. Проехав вдоль коровников и зайдя в поворот дороги, выводящей на «спуск», она внезапно остановилась, заливая дальним светом как раз тот участок поля, где я приник к земле. Я замер в невысокой траве, едва закрывающей меня. Поверх её стеблей переливался яркий свет фар. На облаву это было не похоже, но, высунь я хотя бы голову – и на освещённом участке меня было бы видно отовсюду. И не важно, кто это был – РККА, гости Шереметьева, или парочка, приехавшая весело провести время в укромном месте. В любом случае, ползущие в собственном тылу красноармейцы, наверное, выглядят слегка странновато и подозрительно. Тот, кто ходит по своей земле –ходит твёрдым шагом и в полный рост!
Едва не зарываясь носом в землю, я потихоньку выполз из освещённого участка поля, а за парой елок меня уже ждали камерады. Мы поползли дальше, постепенно смещаясь к кромке леса. Цель близка! Было без десяти минут 3 часа ночи. Ждать оставалось чуть более часа. Ощутимо похолодало, начала садиться роса. Вот тут и пригодились плащ-палатки, которые нёс Золльберг в русском вещмешке. Завернувшись в одну из них, я попытался задремать. Но сон не шёл. И причиной этому была не сырость или комары, постоянно звенящие над ухом, и уже не оставившие на мне живого места. Нет, причиной этого было нервное напряжение. Мы лежали тут в ельнике, метрах в 30 от вражеских позиций, и с каждой минутой наши шансы «дожить до рассвета» повышались- но, так же и возрастали шансы быть ежесекундно обнаруженными – например, каким-то русским любителем посидеть с папиросой со спущенными штанами где-то в укромном месте, подальше от своей палатки. Было бы очень обидно бесславно погибнуть так близко от цели, проделав такой долгий путь.
Глянув на парней, я понял, что они испытывают те же чувства, что и я. Лишь один фон Лютцов, с головой завернувшись в русскую плащ-палатку, начал тихонько посапывать. Вот это нервы у нашего командира! Небо начало светлеть. Я посмотрел на свой Helios…без четверти 4 утра…совсем скоро…
Однако, когда мы с Андреасом принялись тихонько будить нашего лейтенанта, он вдруг резко вскинулся спросонья, намереваясь вступить с нами в рукопашный бой. Слава Богу, что он не вкрикнул! Ошалелое выражение его лица в первые секунды после сна, когда он, вытаращив глаза, смотрел на нас с Золльбергом, смешит меня и теперь – ведь на нас была форма бойцов РККА!
Быстро собрав плащ-палатки, мы осторожно углубились в начало леса, который шёл с постепенным понижением к позициям красных. Ползя в чаще, мы почти вплотную приблизились к спальным местам красноармейцев и затаились.
Наконец, до нас донёсся грохот выстрела ПАК-40 унтер-офицера Рихтера. Никогда ещё орудийный огонь не вызывал у меня столько ликования. Началось!
В лагере русских поднялся переполох, мы отчётливо видели их фигуры среди деревьев, и слышали их голоса: «Что это? Война? Да нет, очевидно провокация! Взво-о-о-од, в ружье! Все за мной, ты останься часовым!» Прямо над нами начали взлетать красные осветительные ракеты врага. Я наблюдал за камерадами – они напоминали замерших в засаде хищников, неотрывно провожающих глазами свою жертву. Да и сам я не заметил, как в правой руке оказался снятый с предохранителя «вальтер», а в другой – «яйцо» М-39.
С луга, где стоял пограничный столб, донёсся рокот мотоциклов фельдфебеля Курта Майера, осуществляющих фронтальную атаку. Отлично! Внезапно далеко слева, со стороны «спуска», донеслась частая стрельба. Кто-то из наших атакует пограничников. Или парашютисты Петерса, или Энгеманн с Остерле.Наступил отличный момент – русские заняли позиции в траншеях, оставив лагерь в лесу, повернувшись к нам спиной.
Рывком мы приблизились к ним ещё ближе, заскочив в глубокий длинный яр. Фон Лютцов повёл нас правее, мы догадывались о его цели – штабная палатка, а в ней – товарищ Таранец, командир РККА. Красноармейцы внизу были как на ладони, грех было не пошуметь – и гранаты фон Лютцова и Аудерша полетели к врагу. Взрывы, крики…Бежим дальше по яру, для огня русских мы не досягаемы. Достигаем правого фланга русских позиций. Но что это –сверху из леса вслед фон Лютцову запоздало гремит короткая очередь из «МП», а в нашу сторону летит граната, которая, к счастью, во-первых, упала далеко, а во-вторых, не взорвалась. Недаром же на наших пряжках надпись «С нами Бог!».
«Камераден, нихт шиссен!» - и вот уже мы выбегаем прямо навстречу фальширмягерам Петерса. Они смотрят на нас, одетых в красноармейскую форму, не веря своим глазам, с одобрением и восторгом. С не меньшим восторгом смотрим и мы на них. Ну, теперь повоюем!!!
Мгновенно, в доли секунды рождается общее решение – и наша четвёрка выбегает во фланг русских позиций. Начинается веселье. В крайней правой стрелковой ячейке мы накрываем гранатами двух русских с ППШ. Мы выносимся прямо к траншеям, с истошными криками: «Немцы! Немцы обошли!Прикройте!» Прикрываясь нами, к позициям врага подкрадываются парашютисты. Также, нам помогал и спустившийся густой туман.
И вот тут началось то, ради чего мы одевали чужую форму, ползли на брюхе, шли через кладбище и кормили комаров! Динамика событий напоминала калейдоскоп, в котором мы и парашютисты действовали как единый отлаженный механизм. Пишу о наиболее ярких моментах атаки…
К сожалению, я плохо знаю в лица и по фамилиям ребят из «Красной звезды», и плохо разбираюсь в званиях до 1943 года, поэтому не могу пофамильно назвать тех, кого мы «убивали» в траншеях и лесу. Запомнился мл.сержант Бондарь, «убитый» фон Лютцовым – по его глазам было видно, что он в шоке от таких «красноармейцев». Какой-то товарищ в синих штанах и с ППШ, залёг за ёлочкой и пытался оттуда подавать нам команды. В ответ полетела граната. Стоим с фон Лютцовым в траншее, орём в два голоса: «Товарищи, тут немцы!» Вышеупомянутый товарищ прибежал ко мне с воплем : «Дурак, ты какого меня гранатой взорвал?!!» Голос тов.Бондаря с земли: «Да ложись ты, это немецкие диверсанты!»
Как сумасшедшие, с воплями мы бегали среди красных, внося сумятицу в их ряды. Никто по нам ни разу и не выстрелил, более того, никто и не усомнился в нашей принадлежности к РККА.
Более того, многие командиры и политработники пытались взять наше подразделение трусов и паникёров под своё командование, что их и губило. Как позже рассказал нам кто-то из ребят, «происходило что-то непонятное..сначала замолчал Бондарь…потом остальные командиры пропали».
…Подходящий ко мне в начальственном гневе какой-то товарищ командир, похоже из НКВД: «Куда ты бежишь!Ану вернулся в траншею!» Стреляю в упор –но перекосило патрон в «вальтере». В глазах командира –досада и возмущение… «Ты что, боец, сдурел? Ты чего в меня стреляешь?!!» - на меня обрушивается поток мата, смысл которого –что я салага, растерялся и творю ерунду. Не обращая на него внимания, передёргиваю затвор, выбиваю патрон и стреляю второй раз. Лавина мата возрастает…хорошо, что рядом лежащие «убитые» красноармейцы объясняют дяде, что к чему. Меняю обойму, бегу дальше вглубь позиций. В траншеях почти все мертвы, а уцелевшие отступили к точке с красным флагом.
Макс Аудерш вообще добежал до позиций «сорокапяток», хорошо пострелял там и посеял панику. Рядом со мной – фон Лютцов и Золльберг. Мы двигаемся в лесу мимо палаток красноармейцев, и постоянно стреляем, стреляем, стреляем…Бойцы РККА «погибают» в шоке, и часто от лежащих мы слышим добродушный мат «диверсанты хреновы». Фальширмягеры Петерса, двигаясь за нами, «зачищают» уцелевших, более того, они пошли выше нас по склону, и там тоже слышна стрельба пистолетов-пулемётов- таким образом, мы идём широким фронтом.
Всё идёт чудесно!
«Немцы, товарищи, немцы обошли!» Молоденький красноармеец с винтовкой наперевес проносится в зарослях мимо нас, кидаясь навстречу врагу и собираясь нас прикрыть от немцев. Смелый парень, но сегодня удача явно с нами! С Золльбергом мы бежим мимо него, а вот фон Лютцов легко сбивает ошалевшего парня с ног и «свёртывает» ему шею. «Эй. ты чего?! Зачем?» Пацан в шоке и не понимает, почему «свои» его убивают. Только фраза фон Лютцова о том, что мы немцы, открывает ему глаза.
В свою очередь, мы с Андреасом подло расправляемся с часовым, который лишь мельком глянул на нас и подпустил к себе. Теперь он тоже не верит своим глазам – синхронно поднимаются две руки с «вальтерами», его расстреливают в упор. Он дёргается и явно не знает, что ему делать, на лице – ужасная обида.
Тем временем, всё больше деморализованных красноармейцев занимают оборону в районе флага, и сосредоточивают свой огонь на «видимых и явных» врагах – парашютистах. В нашу сторону –ни одного выстрела. Нам удаётся приблизиться к ним на расстояние 100% верного броска гранаты. Наши мельтешащие фигуры они без тени сомнения принимают за своих. Те, кто понял разницу – уже убиты.
Мне удаётся «накрыть» большую группу солдат противника взрывпакетом. Через пару секунд, уцелевших «добивает» такой же взрывпакет Золльберга.
Стрельба как-то разом утихает. Красноармейцы стоят возле флага молчаливой толпой.
Что же, враг повержен, бой закончен, траншеи взяты…Задача выполнена без потерь. Идём к началу траншей. Аудерш убежал вперёд. Многие отыгравшие «убитых» ребята из РККА, поднимаясь, высказывают нам своё одобрение нашей задумке, с весёлой и понятной злостью и досадой, но по-дружески.
Довольные собой, не спеша идём сквозь туман к виднеющимся на лугу мотоциклам и прикрывающих их немецким солдатам. Там уже нас ждут свои, группа пехотинцев из 172IR под командованием обершютце Хауссера, и с хохотом рассказывают о весёлом красноармейце в немецкой пилотке, выбежавшем на них с криком : «Нихт шиссен!» Понятно, что это Макс Аудерш, который ждёт нас чуть дальше. Наши камерады-пехотинцы в восторге от нашего внешнего вида, т.к. практически все не знали о наших сборах.
В густом тумане, идём по залитому росой огромному полю к себе в лагерь, окрылённые победой. Удивительное чувство….
Вместо эпилога:
Через час, воспользовавшись оказией с мотоциклом, мы ещё раз приехали в лагерь РККА, уже одетые в немецкую форму. Целью визита было убедиться, что всё в порядке, что к нам нет претензий или каких-то конфликтных вопросов, ведь возможно, мы сделали что-то не так, особенно учитывая то, что обиды в среде реконструкторов –обычное дело. Но, я был просто поражён дружественным и благожелательным общением, которым нас окружили. И комсостав, и рядовые пехотинцы и артиллеристы были едины в том, что нам удалось застать их врасплох, а всем вместе - отлично отыграть начало 22 июня, когда всё так и было – взаимоисключающие приказы, неразбериха, стрельба в тылу, диверсанты.
Несколько омрачило нашу радость известие о травме одного из камерадов из 175 саперного батальона, желаем ему скорейшего выздоровления и надеемся, что он будет отмечен знаком «за ранение».
В этом рассказе отражено моё субъективное восприятие событий, т.к. считаю, что заслужил право его высказать. Ваш Вили.